Классическая история Мигеля де Сервантеса о Дон Кихоте в интерпретации великого русского артиста и знаменитого оперного баса Федора Ивановича Шаляпина. Хотя в фильме снимается Шаляпин, это не опера.
Шаляпин поет романс Даргомыжского "Оделась туманами Сьерра Невада" (впрочем, с измененным текстом) и три песни, написанные композитором Жоржем Ибером. Некоторые упрекают фильм именно за музыку, считая, что было-бы лучше использовать фрагменты из оперы "Дон Кихот" Ж.Масснэ.
https://youtu.be/r4123pO3N1U
В начале тридцатых немецкий режиссёр Георг Пабст решил снять полнометражный музыкальный фильм «Дон Кихот» по роману Сервантеса и одноимённой опере Массне. И на главную роль был приглашён Фёдор Шаляпин. Выбор Пабста был не случаен. Ибо «Дон Кихот» был написан Массне специально для Шаляпина, которого много лет привлекал этот образ. «О, Дон Кихот Ламанческий, как он мил и дорог моему сердцу, как я его люблю», – писал Шаляпин Горькому во время работы над оперой. Поэтому Фёдор Иванович лично «консультировал» как самого композитора Массне, так и его либреттиста Анри Кена. Идея экранизации «Дон Кихота» возникла у Шаляпина практически сразу с появлением звукового кино. В 1929 году, когда в Париже оказался Эйзенштейн, певец пытался уговорить его взяться за постановку, однако Сергей Михайлович думал тогда только о Голливуде. Поэтому, когда появился Пабст, Шаляпин, несмотря на огромную загруженность бесконечными гастролями, с радостью принял его предложение. К работе над фильмом приступили в 1932 году. Снимали с размахом – натурные съёмки проходили в Испании, затем в Англии. Доснимали, впрочем, в павильонах, там же был записан звук. Фильм снимался в расчёте на зрителей нескольких стран, а потому сразу на трёх языках – английском, французском и немецком. А поскольку техники дубляжа в те годы ещё не было, фильм фактически пришлось снимать трижды. Для большинства участников это было не слишком сложно, поскольку в каждой из версий был свой состав актёров. Однако Шаляпин был занят во всех версиях! Поэтому каждый эпизод ему приходилось дублировать трижды, каждый раз на другом языке. Шаляпин хорошо понимал, что кинематограф открывает перед ним новые, неизведанные возможности, и хотел использовать их в полной мере: «Я не намерен просто перенести свою игру со сцены на экран. Нет, мне чудится нечто гораздо большее», – заявлял певец во время работы над фильмом. Разумеется, это было легче сказать, чем сделать – слишком трудно было избавиться от многолетних привычек, выработанных оперной сценой. Поэтому, как рассказывали очевидцы, во время съёмок Фёдор Иванович то и дело забывался и начинал смотреть в камеру в упор, как будто обращаясь с авансцены к зрительному залу. 
