История любви двух юных отпрысков знатных семей, прошла сквозь столетия и по сей день будоражит умы и сердца людей. Предрассудки и тщеславие родни погубили этих чудесных возлюбленных. Их трагическая смерть примирила пораженных трагедией отцов. Накал драматизма трагедии настолько высок, что зритель не всегда задумывается о причинах конфликта этих сеньоров. Непонимание сути лютой вражды благородных Монтекки и Капулетти, породило в современной культуре ряд недобросовестных спекуляций, которые имеют перспективу вылиться в самое извращённое искажение сюжета.
Многовековая популярность лирической драмы Уильяма Шекспира, побудила мировую культуру, на множество всевозможных экранизаций, постановок и инсинуаций. Однако общепризнано, что канонической является экранизация итальянского мэтра Франко Дзеффирелли «Ромео и Джульетта» 1968 года. В картине были воссозданы по-настоящему очаровательные образы юного синьора и прелестной леди. За разворачивающейся на этом кинополотне красивой историей двух невинных и искренних молодых людей, невозможно наблюдать без сопереживания.
Роли этих хрестоматийных персонажей мировой культуры исполнили английские театральные актеры Леонард Уайтинг и Оливия Хасси. Их Ромео и Джульетта стали каноническими, а последующие экранизации, при всем уважении к создателям, оказались бледными копиями шедевра Дзеффирелли.
Однако неувядающая популярность героев, снова и снова взывала к использованию этих образов. И так как выделится на фоне картины 1968 года крайне затруднительно, авторы брали оригинальностью. Героев помещали в разные эпохи и в самый необычный антураж. В одном из таких произведений, герои даже оказались гномами.
Современная поп-культура превратила Ромео и Джульетту в бренд. И вот когда фантазия деятелей иссякла, а желание эксплуатировать эти образы осталась. На свет вылезли разоблачители с самыми извращенными трактовками сюжета.
Например, один киноэстет и третьесортный актер, наконец, то правильно перевел трагедию конца 16 века. До этого несколько столетий никто, включая английских специалистов, оказывается, не понимал, что там написано.
На самом деле, конечно, существует масса версий переводов, которые серьезно отличаются друг от друга. Английский язык, на котором писал Шекспир, сильно отличается от современного английского, и то, как трактовать те или иные выражения предмет серьезной дискуссии специалистов.
Драматурги 17 века вольно обращались с текстом трагедии, стараясь, привнести, что-то свое. Порой, полностью перекраивая сюжет, демонстрируя тем самым свое интеллектуальное превосходство над автором. В чем нет ничего зазорного, так как пьеса Шекспира есть творчески переработанная поэма Артура Брука «Трагическая история Ромеуса и Джульетты». При том что сам Брук заимствовал сюжет из новеллы Луиджи Да Порто. Это нормальное соревнование средневековых поэтов кто лучше расскажет историю. Шекспир выиграл конкуренцию и именно его «Ромео и Джульетта» остались в веках.
Традиция реконструкции аутентичного сюжета восходит в 19 веку. Когда между читателем и текстом разрыв несколько веков, это мягко говоря, осложняет понимание того, что хотел сказать автор. Невозможность для обывателя перепроверить инсинуации, нигде не изучавшего язык «переводчика» дает возможность для громких открытий.
Оказывается настоящий отец Ромео Монтекки не тот, кто его воспитывает и чьим наследником он является, а Граф Капулетти. Якобы в этом заключается истинная причина вражды. И уже отсюда «переводчик» строит свои сюжетные построения, в духе третьесортного сериала. Где Ромео не пылкий влюбленный юноша, а 20 летний растлитель малолетней Джульетты, а настоящая мама Джульетта кормилица, а не леди Капулетти. И вот на этот шлак «переводчик» самым бессовестным образом собирает донаты.
Проблема данной концепции не только в том, что она высосана непонятно откуда. Дело в том, что причина вражды между графскими домами указана в тексте настолько четко, что не допускает никаких иных трактовок.
Как не извращайся с текстом, в прологе сказано, что в Вероне две равные в знатности семьи вели между собою кровную вражду. После этого введения в повествование, любому современнику драматурга становилось понятно, в чем причина раздора.
В феодальном обществе неспроста существовала четкая иерархия. Все знали, кто перед кем должен первым снимать шляпу, и кто перед кем должен стоять во время церемоний при дворе. И этот придворный этикет не был простой формальностью, он определял социальный статус. Кто какое место занимает при дворе, а соответственно и в обществе.
И если скажем Монтекки где-то уступит дорогу Капулетти, то на это его потомкам будут указывать во всех феодальных тяжбах. «Ваш предок признал главенство нашего рода, а он старше вас. Значит и вы обязаны…» Если при одном феодальном дворе есть две равные в знатности семьи кровопролитие между ними было неизбежно.
Аристократ, а тем более наследник титула, отвечал не только за себя, но и за потомков. И человек положения Ромео, к 20 годам уже был вполне себе сформировавшейся личностью. Человеком, как правило, повоевавшим в феодальных распрях, имеющим несколько детей и положение при дворе. Ромео же ведет себя как подросток, инкогнито проникает с друзьями на бал без приглашения, лазает по чужим садам и маячит под окнами девиц. Такое поведение было характерно для совсем еще юного человека.
Джульетта в свои 13 лет уже была невестой, которой подыскивали выгодную партию. Что вполне соответствовало нормам того времени. Конечно, драматург мог ввести такую интригу как подмена кормилицей умершую дочь госпожи на свое дитя. Но это должно было, как то вскрыться по ходу повествования и повлиять на события. К тому же сюжет с подменой детей, в ту эпоху был комедийным. А здесь мы имеем дело с трагедией, его главная героиня идеал благородной и чистой девы. Представителям знати, которая была основной аудиторией театра Глобус в то время, было бы сложно сопереживать дочери кормилицы.
Сюжет про ловкую кормилицу, одурачившую благородных господ более подошёл бы для народного площадного театра, где господ, как правило, изображали болванами. Здесь же слуги, включая кормилицу, изображены преданными пошляками не способными даже приблизится к пониманию возвещенных чувств своих господ.
Если представить на месте Ромео зрелого синьора, а на месте Джульетты дочь прислуги, то получится весьма посредственная современная комедия, а никак не классическая трагедия.
В заключении хотелось бы отметить. Я не спорю с тем, что дореволюционные и советские переводы стерилизованы. Своей идеализацией произведений классика, шекспироведы выхолостили многое из того, что придает произведению остроты. Об этом не первый год говорят многие специалисты по английской филологии. Но это не повод превращать мрачную средневековую трагедию, в бессмысленный и пошлый шлак.
При всей своей относительной пресности, советские переводчики смогли передать мрачные тона и поэтическую мощь Шекспировских трагедий. Так же как и колорит, и энергетику комедий. И да, наше общество готово, для того чтобы воспринять, созданный на основе советских переводов, перевод приправленный жестокостью и черным юмором. Но все, что может выдавить из себя отечественная популярная культура. Так это глупую и пошлую инсинуацию.
