Такой голос не забудешь – бархатистый и успокаивающий
Фильму “Игла” режиссера Рашида Нугманова в этом году исполнилось 20 лет, в 1988 году он вышел на экраны. Отыскать исполнительницу главной женской роли было непросто. Ведь Марина Смирнова – не актриса и больше в кино не снималась. Но после долгих поисков нам неожиданно помогли коллеги с российского телеканала НТВ. Любимая девушка Цоя по фильму, наркоманка Дина, а в реальной жизни Марина Смирнова, проживает в Санкт-Петербурге. Ее голос в телефонной трубке невозможно не узнать: такой же бархатистый и успокаивающий.
С лидером рок-группы “Кино” – Виктором Цоем, который и привел Смирнову в кино, она была знакома давно. Свою первую и последнюю роль Марина сыграла, будучи студенткой архитектурного факультета. Играла легко и натурально. В компании таких талантов, как Александр Баширов, Виктор Цой, Петр Мамонов… На месте Марины мечтала оказаться почти каждая советская девушка. Но Виктор Цой – человек, чье имя потом вознесется на олимп отечественной музыки, выбрал именно ее, смоляную шатенку с худыми руками.
Сегодня Смирнова успешно занимается дизайном интерьеров, а для души – раскруткой питерской группы. Для нее это хобби со времен дружбы с “Кино”. И воспитывает
16-летнюю дочь, тоже, кстати, меломанку.
В одном кино с лидером “Кино”
– Марина, как вы попали в актерский состав “Иглы”?
– Благодаря дружбе с Цоем. Виктор только приехал из Алма-Аты, зашел ко мне в гости и стал меня уговаривать. Я не очень и хотела, потому что не считала себя актрисой и не понимала, смогу ли выделить такой кусок времени – несколько месяцев, для съемок. Он меня чуть ли не в охапку – и в Алма-Ату. Я не знала, что уже тогда с Рашидом Витя обсуждал мое участие в съемках, и фактически моя кандидатура была утверждена. Наташа Разлогова (подруга Виктора) выбрала меня по фото, случайно его увидела и спросила: кто это? Витя: “Это моя подружка из Петербурга”. Она сказала: “По-моему, девочка приятная, не снять ли вам ее в кино?”.
– Вы были практически единственной девушкой в картине, мужчины, наверное, вас оберегали, заботились?
– Отношение ко мне было прекрасное. Разграничительной черты между съемками и обычной жизнью вообще не было, мы дружно проводили время. Прессинга не было, это не стиль работы Рашида. С Сашей Башировым я была знакома до этого. Петра Мамонова знала, но не лично – необыкновенный человек. Витя же проявлял дружескую, братскую заботу. Когда съемки проходили на Аральском море и было достаточно холодно, он носил мне какие-то одеяла. Было мило и приятно.
– Испытывали ли боязнь, стеснение перед камерой, вы ведь не профессиональная актриса?
– У меня было волнение, но оно заключалась в том, чтобы не подвести Витю, не провалить проект. Он предложил мою кандидатуру, и мне хотелось соответствовать его выбору.
Маме было все равно…
– Как отнеслись родители к вашему киноопыту, все-таки роль неординарная?
– Речь никогда не шла ни о какой кинокарьере: приехала, снялась, уехала. Я не рассматривала это как веху в своей судьбе. Может, легко жилось, ветер в голове. С родителями у меня были специфические отношения. Мама этот фильм никогда не смотрела, ей было все равно, снялась я или нет, она даже этого немного стеснялась.
– Виктор Цой был кумиром для многих, не давил ли на вас его авторитет?
– Дело в том, что я не считала его кумиром и вообще не понимала степень его значимости. Это же потом он оказался на пьедестале. Тогда со мной был мой приятель. То время было началом его популярности, преддверием стадионов и толпы. Он был очень веселый, с ним всегда было интересно, но никто с него не сдувал пылинки.
До Алматы слишком далеко и дорого
– Марина, какой вы запомнили Алма-Ату?
– Помню не настолько хорошо, “в картинках”, сколько в ощущениях. Мы ездили высоко в горы на Чимбулак, эта невероятная красота меня потрясла. Я говорю так не потому, что с вами разговариваю, – это был теплый период в моей жизни. Во-первых, благодаря людям – семье Рашида Нугманова, людям, к которым мы приходили в гости. Когда я осталась жить одна в гостинице, мне было одиноко. Девочки, с которыми мы работали на съемочной площадке, предложили мне жить в их комнате на киностудии, уступили мне лучшее место. Мы долгое время дружили с Раушан Меирмановой – она работала на картине ассистентом по актерам и была моей “мамой” в Алма-Ате. Я ездила к Руше в гости один раз после окончания съемок. Теперь переживаю, что до вашего города ехать так далеко и так дорого.
– Те аральские пейзажи, на фоне которых снималась “Игла”, уже тоже стали историей. Там вновь появилась вода!
– Мне даже не представить то, о чем вы говорите. Там воды не было вообще. Море высохло. Абсолютно неземной, сюрреалистический пейзаж. Все это приключение было удивительным. Мы настолько долго ехали на поезде, что мне казалось, что можно уехать за пределы земного шара, а мы были в пределах одной республики! Красота необыкновенная! Начиная от темно-красной травы и потрескавшейся земли с остатками соли до белых верблюдов и… кораблей в песках. Меня это просто потрясло! Корабль, который снимали в фильме, мы нашли с Витей, когда отправились погулять по степи. Он был такой ржавый, накренившийся, но – настоящий! И то же самое с местными жителями, которые производили впечатление вымирающих людей. Жизнь там закончилась с уходом моря. Мы ездили на натурную съемку в заброшенную деревушку. Оттуда все ушли, кроме старика и старухи, которые жили раздельно, от этой пустынности было не по себе. Старик – он не говорил по-русски – приносил нам молоко.
Об оружии и масках
– Марина, оружием вы владеете так же хорошо, как и ваша героиня Дина?
– Это мне от природы дано. Я первый раз пришла в тир еще в пионерском лагере, там и открылись эти способности, у меня дома лежала куча грамот. Когда Рашид пришел ко мне и рассматривал мои снимки, то увидел фото в тире. На нем я была запечатлена с пистолетом, у меня там худые руки, ему понравилось сочетание брутального оружия и хрупкой руки. И он внес эту сцену в фильм. Ребята с НТВ приезжали, заставили меня пойти в тир, я не стреляла со времен “Иглы” и попала в “десятку”.
– В “Игле” вы очень натурально изобразили процесс ломки, с кого списывали образ?
– Мне примерно рассказали все и спросили, не могла бы я покорчиться так, будто мне очень плохо. Ну я и покорчилась. Но я никогда в жизни не употребляла наркотиков. Я этого панически боюсь, даже лекарства принимать опасаюсь.
– В фильме есть выразительный эпизод с маской. Решили так показать двойственность характера своей героини?
– Могу вас разочаровать, я сидела на кухне, ждала, пока до меня дойдет очередь съемок, не знала, чем заняться, и вертела в руках эту маску. Во время съемок “Иглы” я на какое-то время возвращалась в Питер и оттуда взяла с собой аксессуары, просто смахнула в чемодан очки, маску, еще что-то. Наверное, Рашид вкладывал в нее смысл или хотел, чтобы зритель вложил. Что Дина – она и хорошая, и плохая...
45-летие Цоя – без Цоя
– После выхода фильма вас стали узнавать, жизнь как-нибудь “повернулась”?
– Смешно, когда меня спрашивают об этом. Мне хотелось скрыть, что я снималась! Я ни на что не претендовала, понимала, что это так посредственно было сделано с моей стороны и неприлично выпячиваться. Я вообще не помню никакого резонанса. Ничего в моей жизни не изменилось, никто не узнавал, и я очень быстро забыла об этом.
– У вас есть любимый эпизод в “Игле”, который вспоминаете с теплотой?
– Я вспоминаю не об эпизодах, а о том времени, когда мы гуляли по Алма-Ате. Этот ваш замечательный апорт: когда наступает осень, все время его вспоминаю. У меня до сих пор сохранился во рту вкус этих яблок. Период в Аральске был очень необычный – снимали в землянке, там Витя нашел какие-то индийские картинки, они просто валялись на полу. Но самое неприятное впечатление – о медицинской шапочке. Я такая “крокодилица” в ней. Надо мной все мои друзья смеялись, поддразнивали. До сих пор на обложках пиратских кассет помещают эту жуткую фотографию. Мне очень нравится сцена, где Витя говорит: “Мало того что ты дура, еще и готовить не умеешь”.
– С Рашидом Нугмановым вы продолжаете общаться?
– Лет пятнадцать мы не общались. Он жил во Франции, редко появлялся, а в прошлом году, в канун Витиного юбилея – 45-летия, позвонил мне из Москвы. Был концерт памяти Цоя, и Наташа Разлогова тогда тоже появилась. Мы тепло встретились, с тех пор общаемся и с Рашидом, и с Натальей.
Жизнь после фильма
– Как продвигается продюсирование молодой питерской команды?
– Продюсирую – это громко сказано, наверное, просто уделяю время творчеству питерской группы “Пуля”, пытаюсь вывести их на более высокий уровень в плане востребованности.
– Но это больше хобби, а основная профессия?
– По специальности я архитектор. В профессию вернулась два с лишним года назад, потому что надо зарабатывать деньги. Основной моей деятельностью была работа на радио. Десять лет проработала диджеем на популярной питерской радиостанции “Балтика”. Но сейчас занимаюсь дизайном интерьеров. Что касается группы – этот процесс меня бесконечно увлекает. Мы пишем альбомы. Коллектив в полном составе не существовал полтора года, сейчас ребята вновь собрались.
– Марина, не могли бы вы немного рассказать, кто сегодня ваша семья?
– Я воспитываю дочь Лизу, ей 16 лет, и она заканчивает школу.
– Лиза – представитель нового поколения. Как она относится к творчеству “Кино” и роли мамы в кино?
– Безусловно, ей абсолютно по фигу. Не знаю, смотрела ли она “Иглу” до конца. Когда дочь была маленькой и дети узнавали, что ее мама знала Виктора Цоя и снималась с ним в одном фильме, ей было приятно. Когда я работала на радио, она больше гордилась мною. Вокруг моей дочери люди, которые уважают “Кино”. Она у меня меломанка, слушает много той музыки. Надо сказать, что последние годы снова просыпается интерес к фильму, а интерес к Виктору возрастает с каждым годом. Это феномен в музыкальной среде: группа, которая не существует почти 20 лет, по-прежнему популярна. И никто Витю не заменил. И не заменит…
Фото из архива Марины Смирновой
Марина ХЕГАЙ
Ада родилась в городе Глухов Сумской области. Ее мама занималась агрономией, а папа служил в НКВД. В семье уже подрастал ее старший брат. Через два года после рождения девочки по радио прозвучали страшные слова о начале войны.
